Старые истины в новой обложке

Советская власть строила нового человека по плану и без Бога. Но вышло неожиданно: получился тот же самый — только в рабочей форме и с другим именем. Кодекс — это Евангелие в робе.

Советский проект воспитания нового человека был не просто утопией, но осознанной попыткой изменить человеческую природу. Цель заключалась в создании личности, удобной для системы: честной, трудолюбивой, коллективной, гуманной и преданной идее. Личности, лишенной всего лишнего — веры, совести, внутренней свободы.

На бумаге всё выглядело строго и красиво. Кодекс строителя коммунизма предлагал четкие моральные принципы: не красть, не лгать, помогать другим, уважать человека, служить обществу. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что эти нормы звучали задолго до XX века. Причем в почти дословной формулировке, но в другом источнике — в Евангелии.

Советская мораль во многом повторяла библейские заповеди, хотя сама Библия считалась «религиозным мусором». Сравнение этих двух систем обнаруживает удивительную схожесть: там, где партия говорила «береги колхозное добро», Библия давно утверждала «не укради». Там, где требовали быть честным, Священное Писание напоминало — не давай ложных показаний. Советская пропаганда стыдила тунеядцев, а апостол Павел писал: «Кто не работает, тот пусть и не ест». Призыв к взаимопомощи находил прямое отражение в христианском «носите бремена друг друга».

Даже идея коллективной ответственности, солидарности, самопожертвования имела свое евангельское выражение. Разница заключалась в мотивации. Коммунистическая идеология апеллировала к общественному долгу, христианство — к любви и личному выбору. Но образ человека, к которому стремились обе системы, получался схожим. Это был один и тот же идеал, только с разным объяснением его происхождения.

Советская мораль была заимствованием, переупаковкой, иногда даже прямым цитированием — но без указания источника. И если в одном случае человек назывался творением Божьим, то в другом — элементом государственной машины. Его стремились сделать послушным, работоспособным и идеологически подкованным, не заботясь о внутреннем измерении. А именно оно удерживает поведение на линии, когда никто не смотрит.

Даже идея дружбы народов имела очевидный прообраз: ещё апостол Павел писал, что нет ни эллина, ни иудея. А принцип международной солидарности трудящихся удивительно напоминает слова о том, что если страдает один — страдают все. Образ врага, с которым следует бороться, тоже перекликался с библейским предупреждением: не общайся с гневливым человеком. Формы были разными, суть оставалась одной.

В результате, несмотря на внешние отличия, советский «новый человек» оказался глубоко знакомым — он вырос не из идеологии, а из традиции, которую сама эта идеология пыталась отменить. Его образ не был новым, он был лишь наряжен в рабочую форму и лишён духовного содержания. Создатели проекта исключили из системы координат Бога, но оставили мораль. Неудивительно, что кирпичи начали крошиться.

История в очередной раз преподнесла урок. Это был всё тот же пирог, только с другим названием и без изюма. Всё лучшее о человеке уже сказано. Остальное — пересказ без ссылки на оригинал.

Source link